Внезапно Склеппи вспомнила все: снежную московскую зиму, го...

Внезапно Склеппи вспомнила все: снежную московскую зиму, голубей у мусорного бака, вспомнила даже кисловатый запах борща в подъезде. Память вернулась к ней и захлестнула сладкими детскими воспоминаниями. Ее рука сама собой скользнула в карман, ощутив ободряющее тепло варежек на резинке. Ни разу Гробулии не удавалось досмотреть сон до конца. Все всякий раз заканчивалось яркой белой вспышкой. А тут увидела все снова, да еще наяву.

–Нехороший Стихиарий! Ты делал Гробушечке больно, но Гробушечка прощает тебя! Кроме крови, тебя может изгнать только любовь, не так ли?– ласково, точно обращаясь к другу, сказала она.

Сама не понимая, кто и что заставляет ее так поступать, Склеппи достала варежки и одним легким точным броском закинула их в чашу. Они скользнули по ее краю и упали внутрь. Дрожь чаши заметно ослабела. Красноватое свечение чуть побледнело.

«НЕ СМЕЙ, ДРЯНЬ! НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТВОИ НИЧТОЖНЫЕ ПЕРЧАТКИ ЧТО-ТО ИЗМЕНЯТ?» – прошипел Стихиарий.

–Они одни – нет! А это, пожалуй, да!– сказал Шурасино.

Рука борейского мага опустилась в карман. Вот она – холодная, ободряющая тяжесть ручки «Паркер».

«Я всю жизнь мечтал о чем-то особенном, а что в результате?.. Возможно, тебе повезет чуть сильнее. Дерзай, малыш!» – услышал он голос отца.

Волнуясь, Шурасино бросил ручку в чашу. Бросил неточно, почти промахнулся, но внезапно давно не пишущий «Паркер» сам изменил направление и острием, точно копье, упал в чашу. Чаша звякнула. Теперь она едва уже светилась.

Стихиарий взвыл. Полупрозрачное грязное облако беспомощно заметалось, то склизким холодом, то жаром обдавая их лица.

–Теперь моя очередь!– сказал рядовой Гуннио и, уже не таясь, достал зеленого медведя.

–Пусть только кто-нибудь попробует сказать, что это обезьяна!– сказал он с угрозой.

–Разумеется, нет! Какая хорошенькая кошечка!– искренно восхитилась Гробулия.

Но Гуннио ее не слышал. Он нежно подышал на облезший мех игрушки, ласково потрогал громадным пальцем пуговичные глаза и, решительно шагнув к почти уже померкшей чаше, вложил в нее зеленого медвежонка.

–Убирайся к себе, Стихиарий!– сказал он.

Стихиарий взвыл. В этом вое было все – и беспомощная ненависть, и злоба, и угроза.

Проект является некоммерческим и не предназначен для получения прибыли или извлечения иной материальной выгоды. Все литературные персонажи, упомянутые на страницах сайта, принадлежат Дж.К. Роулинг, Scholastic Inc, редакции Bloomsbury, и AOL/Time Warner Inc.