–Да ладно тебе, батяня!– ворчливо сказал Жикин, слегка подр...

–Да ладно тебе, батяня!– ворчливо сказал Жикин, слегка подражая Гломову.– Всего парочка хмырей! Будут проблемы – тока свистни!

Портрет, ясное дело, промолчал, и Жора немедленно забыл о нем. Он уселся на ступеньку, подпер руками голову и стал мрачно размышлять, не уйти ли ему в магвостырь. Он размечтался, как будет медитировать и постигать основы магии, худой, бледный, одухотворенный, но по-своему прекрасный, а молодые магессы будут влюбляться в него без памяти и бросать страстные взгляды из-под вуалей.

«Тьфу ты, Чума!.. Опять не то в голову лезет! Я же собирался отменить девушек как класс!» – подумал Жикин и, обращаясь к портрету, вслух сказал:

–Пуппер грозился и не ушел, а я вот возьму и уйду!

Мудрец посмотрел на Жикина и, как тому показалось, с большим сомнением покачал головой.

–А вот грязи не надо! Ты меня плохо знаешь! Я, если что решу, обязательно сделаю! Мое слово – гранит! Заяц трепаться не любит!– сердито заявил Жора.

Губы старца насмешливо дрогнули. Или, может, это блик от факела скользнул по его выписанному маслом и казавшемуся выпуклым лицу? Жикин встал и подошел к портрету. Медная табличка с названием картины была начищена до блеска тибидохскими домовыми. Правда, те же старательные домовые за долгие века стерли с таблички все буквы.

–Ты кто? Древнир? У Древнира лицо другое было, я в книгах видел… Гуго Хитрый? Нет, у Гуго щеки ни в какую рамку не влезли бы. Ну да не важно, и так понятно, что ты важная магическая шишка. Может, царь Горох? Не-а, тот небось был бы в лаптях с алмазами и в ушанке Мономаха!– принялся рассуждать Жора.

Задетый за живое, старец с портрета протянул руку и настойчиво указал пальцем на противоположную стену. Нельзя сказать, что Жикина это сильно впечатлило. В магическом мире ко многому привыкаешь. Если даже наспех напечатанные календарики с Пуппером оживают, то от работ великих мастеров ожидаешь большего. Все же, заинтересовавшись, Жора обнаружил там, куда показывал портрет, небольшую нишу, в которой висела другая, совсем уже непримечательная картина. Это был потемневший, засиженный мухами натюрморт. На тяжелой бархатной скатерти лежали фрукты, гипсовая маска сатира, кувшин и книга. Казалось, художник обратился к случайным предметам и, скомпоновав их без особой последовательности, нарисовал их предельно тщательно и старательно. На потрескавшемся переплете книги прочитывалось: «ПЕРВОМАГИЯ НОЯ».

–А, так ты… вы Ной!– догадался Жикин. Теперь у него уже язык не поворачивался называть Ноя на «ты».

Всем, кто ходил на историю магии, было известно, что Древнир, величайший из волшебников, собравший и обобщивший всю разрозненную магию, начинал не с чистого листа. У него был учитель и великий предшественник – Ной.

Портрет рассеянно кивнул и с каким-то особым, многозначительным видом поправил пальцем пенсне. Жора хотел уже спросить, было ли во времена Ноя пенсне, и вообще потрепаться чуток с великим человеком, чтобы потом вскользь упомянуть в разговорах с девчонками (эдак мельком, точно об обычном деле: «Я тут Ноя недавно спас. Уж он меня благодарил, благодарил»), но тут Лоткова принялась плотно названивать ему по зудильнику, интересуясь, где он застрял.

–Жикин Жорий! Это я, Катя! Ты меня слышишь? Почему молчишь?

–Да здесь я, здесь! Не молчу!– проворчал Жикин.

–Вот и умничка! Даю тебе две минуты, а потом начинаю целовать всех подряд! Время пошло! Мальчики, приготовились!

Проект является некоммерческим и не предназначен для получения прибыли или извлечения иной материальной выгоды. Все литературные персонажи, упомянутые на страницах сайта, принадлежат Дж.К. Роулинг, Scholastic Inc, редакции Bloomsbury, и AOL/Time Warner Inc.