–А Гроттершу не жалко? Сгинет же она в Дубодаме!

–А Гроттершу не жалко? Сгинет же она в Дубодаме!– воскликну...

–А Гроттершу не жалко? Сгинет же она в Дубодаме!– воскликнула Гробыня.

–Ну и пускай!– упрямо сказала Пипа.– Она вроде хорошая, чистенькая, а скольким людям жизнь заела. Она еще во младенчестве родителей своих подставила. Потом Чумиху, потом Пуппера, потом Ваньку… У меня на нее диатез, диабет, аллергия с ранних лет. Может, и мамуля из-за нее так жутко растолстела. А тебе жалко, что ли?

–Мне жалко? Да с чего ты решила! Я посыпаю голову пеплом по другим дням. Сегодня у меня выходной,– вспылила Склепова и отвернулась.

Но все же заметно было, что Танька не выходит у нее из головы. Гробыня впервые, быть может, в жизни кого-то жалела, и это чувство было новым для нее. Новым и беспокоящим, потому что не укладывалось в привычную схему.

* * *

Еще издали Таня услышала со стороны подъемного моста голоса. Кажется, Поклеп Поклепыч перчил за что-то Пельменника, тот же басом оправдывался и сердито стучал по камням ручкой секиры. Решив, что умнее будет не попадаться им на глаза, Таня свернула на лестницу, ведущую на стены.

Она поднималась, точно на эшафот, и ни на минуту не могла выбросить из головы, что прощается с Тибидохсом навсегда. «Прощайте, ступеньки! Прощай, Большая Башня! Прощай, драконбольное поле!» – думала она, и воспоминания хаотически проносились у нее в памяти, точно подхваченные ветром сухие листья.

И страшная мысль, что ей придется умереть, что она сама заключила эту сделку с Чумой, только теперь полностью дошла до ее сознания. Но пути назад не было, а раз так, то нужно было идти до конца, и идти достойно, веря, что все, что она делает, имеет смысл.

«Если уж упал с самолета без парашюта, то падай с удовольствием и до последней минуты получай новые впечатления»,– подумала Таня, и эта простенькая мысль слегка ее утешила.

Она поднялась на стену и, достав контрабас, приготовилась к полету. Она никогда прежде не была в Дубодаме и лишь приблизительно представляла, что ей предстоит лететь на северо-запад по изогнутой звездной дорожке, которая чем-то напоминает хорошо подсушенную тыквенную корку, с которой счистили всю мякоть.

До этой минуты Таня считала, что на стене, кроме нее, никого больше нет. Во всяком случае, считала так, пока не услышала голоса. Обернувшись, она увидела поручика Ржевского. Призрак, сквозь грудь которого рассеянно золотился медный грош луны, приближался к ней не один, а с Недолеченной Дамой под ручку. Дама была не в духе и за что-то пилила своего поручика, однако Ржевский отражал ее атаки с мужской мудростью. Не слушал жену, но предусмотрительно со всем соглашался.

–Ты должен быть мне благодарен, что я терплю все твои проделки.

–Да, дорогая…

–Ты мерзкий тип с кошмарными манерами. Я тебя облагодетельствовала один раз и на всю жизнь. Прекрати, наконец, ржать, как строевой жеребец, и вытащи из спины эти кинжалы! Они меня бесят.

–Безусловно, дорогая!

Проект является некоммерческим и не предназначен для получения прибыли или извлечения иной материальной выгоды. Все литературные персонажи, упомянутые на страницах сайта, принадлежат Дж.К. Роулинг, Scholastic Inc, редакции Bloomsbury, и AOL/Time Warner Inc.