–Ванька написал тебе? Не мне? –А что тут такого? Это уже с...

–Ванька написал тебе? Не мне?

–А что тут такого? Это уже стало преступлением написать другу короткое письмо, что, мол, прилетаю?– удивился Ягун.

–Да нет,– сказала Таня.– Никакого преступления. Хоть сто купидонов, и пусть у них будут трусы с карманами и носки на липучках. Мне как-то оранжево. Просто если он написал тебе, то мог бы написать и мне…

Чутье подсказало Ягуну, что разговор о Ваньке он затеял напрасно.

–Может, Ванька хотел сделать тебе сюрприз? А я, дурак, ему помешал!– сказал играющий комментатор и стал разглядывать сыновей Гоярына так внимательно, будто видел драконов впервые в жизни.

«И зачем люди усложняют себе жизнь? Неужели нельзя любить спокойно, комфортно? Зачем все эти обиды на пустом месте, трагические лица и прочие напряги?» – с недоумением думал Ягун.

После своего возращения от Ваньки Таня стала очень ранимой и, с мужской точки зрения играющего комментатора, дерганой. Внук Ягге решил, что они с Ванькой либо поссорились, либо в очередной раз все запутали. А тут еще Громитарелкин вот-вот свалится как снег на голову со своей Зализиной, у которой триста «ахов» на сто вздохов, пятьсот истерик без хлеба и тысяча литров слез дополнительным бонусом. Хотя нет… Громитарелкин теперь навсегда с Зализиной. Локон Афродиты – это вам не приворотное зелье бабы Мани на курином помете.

Не дожидаясь окончания тренировки, Таня села на контрабас и полетела к Тибидохсу. Однако на полдороге неожиданно для себя круто развернулась и помчалась к океану. Ей захотелось пронестись над волнами так низко, чтобы лицом чувствовать брызги. Ничто так не помогало Тане прийти в чувство и собраться с мыслями, как быстрый полет и океан. Ничто, даже драконбол. Хотя драконбол был полезен в другом плане. Во время драконбола никаким посторонним мыслям не оставалось места. Зато после матча, когда последний мяч бывал забит, и джинны, суетясь, загоняли драконов в ангары, все заботы и тревоги, поджидавшие за куполом, вдруг обрушивались камнепадом, и Таня едва могла доплестись до раздевалки.

–Ты, Танька, слишком много трепыхаешься по пустякам! Пупперы, Валялкины, Бейсусликовы! Самой-то не надоело менять шило на мыло и мыло на компот? Прибереги нервы для старческого маразма. А пока повторяй почаще: «Трынтравонис пофигатор»,– как-то, года полтора назад, сказала ей Склепова.

–А с Пупперами, Валялкиными и Давимурашкиными что делать?– спросила тогда, помнится, Таня, невольно поддаваясь озорному Гробыниному настроению.

–А ничего… Как будет, так и будет. Или отдай всех троих мне, а я тебе Гуню отдам. Он такой страшный, что на его фоне ты будешь всегда хорошо выглядеть!– предложила Склепова.

Но сейчас Таня вспомнила об этом разговоре лишь мельком. Пуппер и Бейбарсов ушли на второй план, и если и существовали, то как страницы памяти, которые порой приятно было пролистать. На первый же план вышел Ванька – тот самый упрямый маечник, который упорно все усложнял и старался заманить ее в жуткую глухомань.

«Я там деградирую! Стану как амеба в питательном бульоне! Буду плавать над лесом на контрабасе и орать на лешаков!» – думала Таня, бросая контрабас к клокочущей пене прибоя.

Она так живо и в деталях вообразила себе все это, что сумела рассмотреть внизу, на поляне, Ваньку, а с ним рядом большую белую кобылу с жеребенком. И внезапно поняла, что, несмотря на все сомнения, хочет туда, в чащобу, к Ваньке. И, забыв, что она над океаном, направила смычок вниз. Контрабас послушно клюнул грифом. Таню обдало брызгами налетевшей волны. На миг она потеряла ориентацию и могла бы вообще оказаться в воде, если бы инстинктивно не вскинула руку со смычком над головой.

«Так мне и надо! Отличный душ для размечтавшихся девиц! Пусть Ванька прилетает! И чего я взвинтилась из-за ерунды?» – покаянно подумала она, откидывая назад мокрые волосы.

Проект является некоммерческим и не предназначен для получения прибыли или извлечения иной материальной выгоды. Все литературные персонажи, упомянутые на страницах сайта, принадлежат Дж.К. Роулинг, Scholastic Inc, редакции Bloomsbury, и AOL/Time Warner Inc.