–А ты, оказывается, неблагодарная дрянь! Пылинки с тебя сду...

–А ты, оказывается, неблагодарная дрянь! Пылинки с тебя сдували? Тэк-с, возьмем себе на заметочку!– с издевочкой сказала Гробыня.

Но Таня почти ее не слышала. Она думала о другом: кажется, дядя Герман наконец стал счастлив. Как это все-таки важно – найти свое истинное предназначение! А если ему нужны будут деньги, он легко сможет устроиться в цирк: кролики ради него что угодно сделают и без всякой дрессировки. А номер можно назвать, к примеру, «Самый гвавный кволик»

* * *

Ближе к полуночи Гробыня наконец соблаговолила заснуть. Дождавшись, пока она засопит, Таня осторожно встала. Черные Шторы потянулись было к ней, но, прошептав защитное заклинание, девочка пустила в них зеленую искру и вышла из комнаты. Вскоре в гостиной появились Баб-Ягун и Ванька Валялкин. Внук Ягге натянул на себя мудреный балахон самого злодейского покроя с таким капюшоном, что в нем можно было спрятать не только его круглощекую голову со встопорщенным ежиком волос, но при необходимости еще и рыцарский шлем с плюмажем. Что касается Ваньки, то он вообще не переоделся, оставшись все в той же неизменной майке. На ходу Валялкин дожевывал котлету – единственное, что умела готовить его увечная самобранка, не считая соленых огурцов.

Спустившись по лестнице, они проскользнули мимо полоски огня в Зале Двух Стихий. Теперь, когда волос был разрублен, свет и тьма не были разделены так четко, как прежде: во многих местах огонь будто выцвел и ослаб. Там, где это произошло, со стороны тьмы пытались прорваться неясные темные тени. На невидимый барьер с резким писком налетали нетопыри, а по углам мерцали зловещие желтые глаза, погасавшие в одном месте, но тотчас вспыхивающие в другом. Сияющие жар-птицы на светлой стороне тревожно хлопали крыльями и распушали хвосты, разбрызгивая во все стороны радужные искры.

Чутко прислушиваясь к каждому шороху, друзья добрались до преподавательского этажа, где, внезапно выплыв из стены, путь им преградило привидение стонущей дамы в шляпке с розочками.

–Прекрасная ночь, дорогие мои. Как ваше здоровье?– заламывая руки, надрывно спросила она.

Таня хотела ответить, но Баб-Ягун дернул ее за руку:

–Тшш! Не вздумай с ней заговорить! Это же Недолеченная Дама! Если ей сказать хоть слово, она всю ночь не отцепится!

–Почему вы молчите? Я же спросила: как ваше здоровье? Неужели так трудно ответить?– укоризненно переспросила Дама. Ее бледное, наполовину прозрачное лицо выражало благородное недоумение.

Тане стало неловко, и, несмотря на предупреждение Баб-Ягуна, она буркнула: «Нормально». В тот же миг лицо Дамы переменилось. Оно раздулось до размеров хорошего арбуза, рот стал широким, как щель почтового ящика, и из него, как из пулемета, посыпались слова:

–Нормально? Как вам не стыдно! О, а вот вы знаете... мое здоровье ужасно... Сегодня весь день у меня прыгает давление, а после обеда стали неметь ноги. Я так думаю, это не к добру. Кто-нибудь должен обязательно умереть в самое ближайшее время. Вот увидите! Когда у меня немеют ноги, обязательно кто-нибудь умирает. А пока хотите посмотреть на мое горло? Я уверена, вас растрогает, какое оно красное...

–Бежим!– завопил Ванька, и они рванули по коридору. Недолеченная Дама, не отставая, летела следом и заунывно жаловалась на свои недуги, умоляя то пощупать ей пульс, то взглянуть, какой вялый у нее язык.

Наконец, уже почти у самого кабинета профессора Клоппа, Недолеченная Дама отстала и втянулась в стену, на прощанье назвав их черствыми тупицами.

–Зачем ты с ней заговорила?– накинулся на Таню Баб-Ягун.– Я же тебе русским языком говорил: ничего ей не отвечай!

Проект является некоммерческим и не предназначен для получения прибыли или извлечения иной материальной выгоды. Все литературные персонажи, упомянутые на страницах сайта, принадлежат Дж.К. Роулинг, Scholastic Inc, редакции Bloomsbury, и AOL/Time Warner Inc.