В этот тревожный ночной час, когда только редкие факелы пот...

В этот тревожный ночной час, когда только редкие факелы потрескивали в кольцах стен и плоские, давно лишившиеся сущности призраки проносились над полом едва различимым белесым туманом, трудно было реально воспринимать происходящее. Таня ощущала себя в полусне, когда принимаешь решения и сам удивляешься спонтанности совершаемых поступков. Все вроде временное, но временное любит становиться постоянным. Все же постоянное на самом деле иллюзия. Леденец на палочке, который утешительница-судьба заталкивает в рот рыдающему младенцу, предварительно натянув одноразовые перчатки, чтобы не испачкаться его слюнями.

В такие ночи человека ведут эмоции, но не разум. Разум отдыхает, ехидничает, и на всякий случай собирает на эмоции компромат, чтобы предъявить его потом, днем, и попилить себя задним числом. Старый пакостный старикашка-разум любит выступить в роли наблюдателя, а после поугрызаться. Таня бежала по лестнице, удивлялась тому, что та все никак не закончится, и думала о Бейбарсове.

«Бейбарсов должен оставить меня в покое! Меня и Ваньку! Он обманул меня у Серого Камня! Таких вещей не прощают! Я с ним объяснюсь!» – это была главная, правильная, парадная мысль, с которой Таня неслась вперед, как воин несется с тараном разбивать ворота крепости.

За этой парадной мыслью скрывалась куча других, непарадных, тех смутных искренних мыслей, в которых человек редко когда себе сознается, особенно если ему всего восемнадцать-девятнадцать лет и жизнь, если и била его головой о дверь, все же великодушно подкладывала в месте удара кусок поролона.

Наконец лестница закончилась. Таня оказалась на темной площадке и вдруг ни с того ни с сего решила, что это Жилой Этаж, а она в общей гостиной недалеко от своей комнаты. Впереди, отмечая поворот, чадил тусклый факел. Магия вечного огня была наложена на факел, когда тот уже догорал. В результате агония факела длилась вечно, и так же бесконечно огонь потрескивал, искрил и испускал чадящий дым. С удивлением покосившись на факел, Таня толкнула дверь и шагнула в комнату.

Щурясь от внезапно хлынувшего потока света, она попыталась нашарить взглядом футляр контрабаса. Однако вместо контрабаса обнаружились чьи-то ноги в темных ботинках. Затем еще одни ноги в светлых туфлях из очень хорошей кожи, с небольшим каблуком. Скользнув изумленным взглядом вдоль этих «туфельных» ног, Таня увидела античные плечи и медно-рыжую голову Медузии Горгоновой.

–Ой! А что вы делаете в моей…– начала Таня.

Доцент Горгонова подняла брови. Только она одна умела делать это с убийственной вежливостью, причем убийственной иногда буквально.

–Я слушаю тебя, Гроттер! Признаться, смысл твоей последней реплики от меня ускользнул.

Пока она говорила, в глаза Тани успели прыгнуть круглый магический светильник и стол, заваленный бумагами. Даже коварное окно и то перепрыгнуло на другую стену.

–Простите! Я думала: это моя комната!– испуганно сказала Таня и попыталась выскочить за дверь.

Медузия моргнула, и дверь не открылась.

–Не так быстро, Гроттер!– сказала доцент Горгонова.– Если человек пришел в гости без приглашения – он нахал. Но если он пришел случайно – значит, его привела судьба… Ты знакома с Андреем Рахло?

Таня обнаружила, что перед Медузией стоит упитанный третьекурсник с испуганными бараньими глазами. Не зная, куда деть руки, он то принимался откручивать пуговицы, то грыз ногти.

–Привет!– сказала Таня. Несколько раз она сталкивалась с этим парнем то за обедом, то в коридорах, однако знала его плохо.

Проект является некоммерческим и не предназначен для получения прибыли или извлечения иной материальной выгоды. Все литературные персонажи, упомянутые на страницах сайта, принадлежат Дж.К. Роулинг, Scholastic Inc, редакции Bloomsbury, и AOL/Time Warner Inc.