Чёрная магия - Глава 2

Из сердца твоего я сделаю отвар,
А разум твой в безумье облачу.
Я чёрный маг, и тёмный дар
По жизни я как крест влачу.

После расправы над Малфоем Гарри решил немного расслабиться и провести остаток дня сидя у камина с бокалом вина. На душе было ещё более мерзко, чем обычно. Раньше все невзгоды ему помогали переносить мысли о Гермионе, теперь же... Кретин, и почему он не наплевал на все эти предосторожности, которые в итоге всё равно не помогли? Да, ему казалось, что он поступает правильно, что ограничивая свои контакты с девушкой, он обезопасит её от Вольдеморта и его приспешников, но... но теперь он, может быть, больше никогда её не увидит, и они никогда больше не будут вместе, как это было тогда— в Хогвартсе.
«Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы вернуть её!»— дал себе клятвенное обещание парень, залпом допивая вино.
В этот момент вдруг раздалась тихая печальная мелодия, сигнализирующая о том, что где-то поблизости кто-то аппарировал.
«Ну вот,— подумал юноша,— Кажется, меня предал не только Рон».
Он быстро поднялся в расположенную под самой крышей комнату, на стены, пол и потолок которой было наложено специальное заклятие, делающее их прозрачными для находящегося внутри мага и позволяющее обозревать окрестности. То, что он увидел, его не обрадовало, но и ничуть не взволновало: к дому приближалось около десятка фигур в чёрных плащах и серебристых масках. Вела же их совсем молодая Пожирательница, видимо специально снявшая и маску и капюшон. Холодный осенний ветер трепал её красивые рыжие волосы. Джинни Уизли, Хранительница Тайны, младшая сестра предателя, тоже оказавшаяся предательницей.
«Мразь!»— сознание Гарри заволокла бешенная, затемняющая рассудок ненависть.
Но уже через секунду он сумел взять себя в руки и, усевшись в кресло, принялся с интересом наблюдать за их приближением. Ему было любопытно, смогут ли они миновать хотя бы половину ловушек, созданных им как раз на такой случай. Пятеро из Пожирателей не дошли даже до двери. Один из них с головой провалился в казалось бы твёрдую ещё секунду назад поверхность земли. Другому снесло голову невидимое лезвие. Третий и четвёртый сгорели в пламени, которое было невозможно потушить обычными заклятиями. У пятого просто остановилось сердце. Следующими жертвами полосы препятствий имени Гарри Поттера стали ещё двое, которые по приказанию Джинни Уизли (бывшей, по-видимому, старшей в этом отряде) открыли дверь. Из дверного проёма в них полетел зелёный луч Авады Кедавры.
Но даже это не остановило и не заставило двоих оставшихся Пожирателей во главе с сестрой Рона повернуть назад. Они зашли внутрь дома Гарри. Тот встал наверху из кресла и, потянувшись, хрустнул суставами, а затем лениво отправился навстречу своим гостям. Те же в это время крадучись пробирались по дому, стараясь ничего не касаться, чтобы не активизировать ещё какую-нибудь ловушку. Но одному из сопровождавших Джинни мужчин всё-таки не повезло. Видимо, он куда-то не туда наступил— его окружил липкий плотный туман, сформировавшийся в отвратительную демоноподобную фигуру, которая в мгновение ока свернула ему шею и исчезла.
Поттер же к тому времени спустился в гостиную, которая была как раз на пути незваных гостей, и, развернув кресло к двери, расположился в нём. Он стал терпеливо дожидаться, когда они, наконец, предстанут перед ним. Ждать ему пришлось недолго— около минуты. Увидевший его секундой раньше Джинни Пожиратель не стал размениваться на всякую мелочь и сходу выкрикнул Смертельное заклятие. Мгновение спустя к нему присоединилась и Уизли-младшая. Каково же было их удивление, когда ничего не произошло, лишь только Гарри улыбнулся им довольной улыбкой садиста, обещающей все муки ада. Тогда они начали выкрикивать различные атакующие заклинания, но ни одно из них по-прежнему не срабатывало. В этот момент хозяину дома, видимо, надоело представление, и он, подняв палочку, произнёс Смертельное заклятие. Джинни осталась одна.
— Ну, здравствуй, тварь,— поздоровался с ней парень и наложил на неё Круциатус.
Когда минут через десять ему надоели её вопли, он снял его и несколькими лечебными заклятиями привёл девушку в относительный порядок.
— Скажи мне, Джинни,— обратился он к ней с издёвкой,— Почему ты предала меня?
— Пошёл ты...— ей не удалось закончить, так как Поттер ещё раз воспользовался Пыточным заклятием и вместо указания места, куда он должен был отправиться, с её губ слетел, и разнёсся по всему дому, пронзительный крик.
— Неверный ответ,— прокомментировал свои действия Гарри, снимая Непростительное заклятие,— Вторая попытка, итак… Почему ты предала меня Джинни?
— Иди на х...— начала та.
— Ну что ж, видимо, обычными методами от тебя ничего добиться не удастся,— сказал Поттер,— Поэтому придётся полазить в твоей памяти. Легилименс!
Уизли начала кататься по полу, оглашая дом воплями— Гарри вломился в её сознание намеренно грубо и жестоко. Где-то через минуту он вышел из её разума и, презрительно посмотрев в её мутные глаза, со всего маху ударил ногой в живот.
Всё стало проясняться. Она сдала его по приказу Дамблдора, знавшего, что Гарри всё равно отобьётся, и, таким образом заслужив доверие Вольдеморта, вслед за братом стала приспешницей Тёмного Лорда, при этом на самом деле оставаясь на стороне Ордена Феникса и добывая нужные этой организации сведения.
Вот только был во всём этот один момент, о котором глава Хогвартса не знал— Джинни Уизли на самом деле хотела убить Гарри. А причина была чрезвычайно банальной: она ревновала его к Гермионе, и однажды решила, что если он не достанется ей, то пусть вообще никому не достанется. Более того, это она месяц за месяцем портила отношения Гарри и Рона, итак бывшие не безоблачными из-за того, что друг Поттера втрескался в Гермиону, а та не ответила ему взаимностью, и того, что мальчик-который-выжил не стал присоединяться к Ордену, занявшись чёрной магией и посильным уничтожением Пожирателей Смерти в одиночку. Собственно, можно было спорить на что угодно, что Рон принял чёрную метку именно из-за ревности, тщательно взращённой под руководством сестрёнки.
— Сука!— парень ударил её по лицу тыльной стороной ладони,— Значит, ты обо мне мечтала, да?!! И из-за этого всё это сотворила?
— Да! Да из-за этого!!! Хоть ты и не достанешься мне, но и эта вонючая грязнокровка, тебя не получит!
— Ну что ж...— протянул Гарри,— Зато ты получишь то, о чём так долго мечтала, правда несколько не так, как тебе представлялось… Но кого это, в конце концов, интересует? Уж явно не меня,— на его лицо заползла мстительная ухмылка, сделавшая бы честь профессору Снейпу.
— Argumentum ad meto <обращение к страху. лат. яз.>!— произнёс он, взмахнув в её направлении палочкой.
Швырнув её спиной на стоящий около камина столик, так что огонь обжигал ей лицо, он задрал её мантию и, отодвинув в сторону едва-едва прикрывавшие её узенькие трусики, начал грубо трахать. Джинни закричала от боли. Это было не то, о чём она мечтала. Это было то, чего она боялась. Лицо Гарри сменило лицо её отца, а затем последовательно всех её братьев и знакомых, учителей и прочих людей, которых она любила и уважала. И все они насиловали её. Это был её персональный прижизненный ад. Через некоторое время, она больше не смогла терпеть это и, закричав особенно пронзительно, умерла. У неё остановилось сердце.
Наблюдавший из кресла за тем, как Уизли корчится под напором нахлынувших на неё её самых страшных кошмаров, увеличенных в несколько десятков раз, Гарри брезгливо сплюнул на остывающее тело и с помощью заклинания перенёс его в подвал, где уже лежал труп Драко.
После «общения» с этой шлюхой, которую, насколько он понял за время пребывания в её сознании, перепробовал весь Орден, а затем и половина Пожирателей (включая её собственного брата), когда она проходила посвящение, ему отчаянно хотелось помыться, потому что он ощущал себе грязным, как будто прикоснулся к чему-то отвратительному. Просидев с полчаса в ванной, он почувствовал себя немного лучше и, усевшись в своё любимое кресло перед камином, принялся потягивать вино и смотреть в огонь, наслаждаясь танцем пламени. Так он и заснул.
Утром его разбудил бой часов, отсчитавших семь ударов. Он вздрогнул и, проснувшись, расплескал остатки вина из зажатого в руке бокала, который он так вчера и не выпустил. Выругавшись под нос, он встал и принялся разминать затёкшие за ночь мышцы, а затем отправился в ванную, где некоторое время приводил себя в порядок. Вернувшись в гостиную, он уже почти почувствовал себя человеком.
— Добби!— позвал он домовика, который не замедлил появиться,— Принеси-ка мне завтрак, всё как обычно.
— Да, сэр,— выпалил эльф и испарился, чтобы уже через несколько минут появиться вновь и поставить еду на стол.
Задумчиво помешивая ложкой суп, Гарри размышлял над вчерашним днём. Определённо он был на редкость отвратительным. Столько поганых новостей разом, пожалуй, ещё никогда на Поттера не сваливалось. И ладно, что Рон с Джинни оказались предателями, хрен с ними. Но смерть Гермионы! Чёрт! Без неё всё теряло смысл.
Парень постарался не думать об этом и, вспомнив, как поражённо выглядела Уизли, и другой Пожиратель, когда ни одно из их заклятий не сработало, усмехнулся. Ещё бы, не зря же он столько времени посвятил изучению магии рун и геометрических фигур! Весь его дом представлял из себя один большой пентакль, лишавший всех других чародеев почти всех их сил, как только они приближались на достаточное расстояние. А ещё существовали те ловушки, что перебили половину Пожирателей, и которые тоже были продуктами вышеупомянутого вида колдовского искусства.
«Кстати, надо бы пополнить запасы магического песка»— подумал юноша, направляясь в подвал,— «А затем надо будет сходить в морг»— на этой мысли он помрачнел.
Спустившись в комнату, где под предохраняющим от разложения заклятием лежали трупы Джинни, Драко и остальных Пожирателей (этих доставил сюда Добби), от тел которых хоть что-то осталось, Поттер прошептал: «Tempus» <время. лат. яз.>. При этом он нарисовал палочкой в воздухе знак бесконечности, мгновенно засветившийся тусклым фиолетовым огнём. Тела стали чрезвычайно быстро разлагаться и истлевать. Уже через мгновение перед Гарри лежали одни костяки. Тогда он направил палочку на скелет Уизли и вызвал магическое пламя, оставившее после себя небольшую кучку почему-то белого пепла, который он аккуратно собрал в банку. Также он обошёлся и со всеми другими останками. Правда, со скелетом Малфоя произошло кое-что заставившее глаза юного мага округлиться— оставшийся от костей белобрысого пепел был чёрным. Поттер аккуратно собрал его в отдельную баночку и со всех ног ринулся в библиотеку.
Вчера он как раз купил фолиант о магическом песке, точнее о чёрном его виде… а именно так назывался полученный из костей пепел, после соответствующей магической обработки, разумеется. Это была очень редкая штука, практически не встречающаяся. Небольшая щепотка такого песка стоила несколько миллионов галеонов. Но Гарри интересовало не это. Просто ходили смутные слухи, что с помощью этой магической субстанции можно призвать из мира мёртвых человеческую душу. Конечно, для этого надо было обладать соответствующими знаниями, но главным было не это. Главным было то, что у Поттера появилась реальная возможность вернуть Гермиону, и он не собирался её упускать.
Очутившись в библиотеке, он взял в руки том в чёрной кожаной обложке, и уселся в кресло, стоявшее около камина. Сотворив в нём огонь, он принялся за изучение книги. Вскоре Гарри нашёл интересующие его сведение. Автор данного труда, некий Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, более известный не только среди магов, но и среди магглов, как Парацельс (сноска 1), предполагал, что чёрный магический песок— это субстанция, являющаяся непосредственным материальным воплощением Силы Смерти и Пустоты в целом, и Мира Мёртвых в частности. И будучи частью упомянутой реальности он является ключом, с помощью которого оттуда можно вызвать любую сущность. Причём такой призыв должен быть полным, а не частичным, как при других видах инвокации.
Для этого, правда, надо было соблюсти довольно сложную церемонию и, кроме того, надо было в совершенстве владеть магией рун и геометрических фигур, одним из самых сложных и опасных разделов колдовского искусства. Сам Парацельс считал, что хоть чёрный магический песок и несёт в себе большую магическую силу, но практически вряд ли может быть использован в подобных целях, так как даже в случае успешного призыва нужной сущности, с ней больше ничего бы особенного сделать не удалось.
Пояснял он это на следующем примере: «Скажем, вы вызвали чью-то душу. Что вы можете с ней сделать? Можете поместить в какой-нибудь материальный предмет, превратив его в поглотитель, можете выспросить у неё нужную вам информацию и изгнать обратно. И это, по сути, всё. Вы скажите, что и это немало. И я с вами соглашусь, но дело в том, что есть гораздо более простые, менее опасные и удобные способы достижения тех же результатов.
Единственное для чего этот способ можно было бы использовать, будь это осуществимо и на практике, а не только в теории, это воскрешение. Ведь с помощью песка вы изымаете из Бездны всю душу целиком, а не какую-то её часть, как это происходит во всех других случаях. Главное препятствие для успешного оживления человека состоит в том, что призванную душу надо вселить в новое тело. Причём для того, чтобы у вас получился вполне живой человек нужно воссоздать все те связи, что соединяют материальную оболочку с нематериальной. А вот этого-то пока ещё не удалось сделать ни одному некроманту».
Не то чтобы это были хорошие новости, но даже такая информация очень обрадовала Гарри. Направление поисков было указано и можно было сосредоточиться на нём. Перед этим, правда, придётся отомстить Рону, а также убить Вольдеморта. Этот гад наверняка знал о том, что его новый Пожиратель сотоварищи, собираются сделать. Так что у Поттера появился ещё один долг к Тёмному Лорду.
Но это всё потом, а сейчас... сейчас надо было отправляться в Министерство Магии. Ведь все сведения о погибших в результате атак последователей Вольдеморта поступали именно туда.
«Эх, Гермиона...»— Поттер тяжело вздохнул и, отложив книгу Парацельса, пошёл переодеваться.
Накинув новенькую чёрную мантию Гарри проделал ещё одну, рутинную теперь для него, процедуру. Прошептав: «Cassum» <пустота. лат. яз.>, он очистил свою палочку от информационных следов, всегда остающихся после наложения заклятий. После этого он вышел из дома, и перенёсся прямиком в главный холл Министерства. Там, как всегда, было многолюдно.
Парень, не мешкая, направился к вывешенному на одной из стен списку пострадавших за последние несколько дней. Найдя фамилию Грейнджер и ещё раз убедившись, что Гермиона действительно погибла, он прочитал надпись, располагавшуюся под списком. В ней говорилось о том, что родственники погибших могут найти их тела в морге Министерства, и что в случае, если их не заберут для погребения в течение недели, трупы будут кремированы.
Гарри прекрасно помнил, где располагался морг. Ему уже довелось побывать там на опознании тела профессора Снейпа, которого Вольдеморт довольно быстро раскрыл. Узнав о смерти нелюбимого преподавателя, Поттер всё же посчитал своим долгом проститься с ним и упросил директора взять его с собой. Стоя тогда над посиневшим телом Северуса, извлечённым из магического морозильника, он думал о том, что каким бы гадом зельевар не был, но такого конца не заслужил даже он— смерть от Круциатуса, как сообщил им волшебник, исполнявший здесь роль маггловского патологоанатома.
В общем, минут через пять парень добрался до морга, где после непродолжительной бумажной процедуры был допущен взглянуть на тело девушки. Надо сказать, что такая сговорчивость властей сильно удивила юного мага. Ведь после того, как он разругался с Дамблдором, обретшим после отставки Фаджа небывалое прежде влияние (глава Хогвартса получил возможность отдавать в экстренных случаях приказы наравне с Министром), Министерство постоянно чинило ему препоны. Впрочем, возможно директор отдал специальное распоряжение на этот счёт, не желая добавлять своему бывшему ученику ещё один повод для злости, на которую у Гарри итак были веские причины.
Но, как бы там ни было, проблем с допуском к телу подруги у Поттера не возникло. Когда он увидел его, до него, наконец, в полной мере дошло то, что она мертва. Он думал, что успел подготовить себя к этому, но... безжизненной лицо Гермионы, которая, возможно, уже больше никогда не взглянёт ему в глаза, не улыбнётся и не отчитает за что-нибудь, скрывая за показной строгостью любовь и заботу, подействовало на него как хороший удар по голове. В глазах у парня потемнело, и он пошатнулся, а сердце невыносимо заболело, словно туда воткнули отравленный кинжал.
Служащий морга поддержал его под локоть и обеспокоено поинтересовался, не лучше ли мистеру Поттеру выйти отсюда и не травмировать собственную психику. На что Гарри слабо отмахнулся и, немного придя в себя, попросил мага оставить его на несколько минут здесь в одиночестве. Тот немного поколебался, но всё же выполнил просьбу.
Как только за ним захлопнулась дверь, Поттер моментально достал из кармана палочку и, направив её на руку трупа, пробормотал какое-то заклинание. Секунду или две ничего не происходило, но затем на мизинце потихоньку стало появляться небольшое серебряное кольцо. Оно словно всплывало наружу из-под кожи. Как только оно полностью вышло на поверхность, парень моментально стащил его и бережно положил в карман. После этого он постоял ещё около минуты, а затем вышел из помещения.
Следовало уладить ещё кое-какие формальности, после чего он мог забрать тело девушки с собой, чтобы похоронить. Больше этого он доверить никому не мог— её родители были убиты Пожирателями ещё в самом начале войны, Рон оказался предателем, а Дамблдор— гнусным манипулятором, не считающимся ни с чем ради победы над Вольдемортом. Ведь именно из-за главы Хогвартса и погибла чета Грейнджеров. Когда директор получил известие от Снейпа о том, что на семью Гермионы готовится нападение, то не стал ничего предпринимать, чтобы спасти их. Почему? Да потому, что так он мог раскрыть зельевара. Кто-то может сказать, что он был прав, так как информация от Северуса могла спасти множество жизней, но Гермионе, равно как и Гарри, это не показалось убедительной причиной. И если раньше они и видели какую-то разницу между Альбусом Дамблдором и Томом Реддлом, то после этого оба мага стали для них на одно лицо.
Так вот, он собирался быстренько собрать необходимые бумажки, а затем, забрав тело, удалиться отсюда, но на выходе его поджидал директор школы чародейства и волшебства.
«Этого следовало ожидать»— мрачно подумал Поттер, с хмурым выражением на лице уставившись на старого волшебника.
— Здравствуйте, профессор,— поприветствовал он его, хотя было видно, что на самом деле он желает магу прямо противоположного.
— Здравствуй, Гарри,— осторожно ответил тот,— Сожалею, что всё так получилось с мисс Грейнджер...— начал он, но был прерван на полуслове.
— Ни о чём вы не сожалеете,— грубо сказал парень,— И вообще не упоминайте при мне Гермиону. Иначе я вспомню, кому обязаны смертью её родители, и, поверьте, тогда вас не спасёт весь ваш долбанный Орден. Я понятно изъясняюсь?
Немного побледневший Дамблдор, утвердительно кивнул, а Поттер продолжил.
— Говорите, зачем вы решили со мной встретиться и давайте разойдёмся. Боюсь, я смогу выдерживать ваше присутствие не дольше нескольких минут.
Дамблдор не стал больше ломаться и изображать сочувствие, вместо этого он заговорил непосредственно о том, из-за чего и был вынужден встретиться с Гарри.
— Что тебе известно о Джиневре Уизли?
— О Джинни?— едко ухмыльнулся парень,— Ничего, абсолютно ничего,— это было сказано таким тоном, что и самому последнему тупице было бы ясно, что Поттер лжёт.
— Если ты с ней что-то сделал...— начал Дамблдор, но Гарри его перебил.
— Я? С ней? Да вы что, директор, она же мой Хранитель, как я могу?
Альбус поджал губы и официальным тоном произнёс:
— Я вынужден просить вас, мистер Поттер, пройти в Аврорат для дачи показаний и проверки вашей волшебной палочки.
— Как вам будет угодно, директор, как вам будет угодно. Но только знайте, что если мне придётся идти туда, куда вы сказали, я вспомню, кто приказал некоей девушке раскрыть местонахождение моего жилища, скрытого заклятием Доверия.
— Что ты с ней сделал?— яростно прошептал Дамблдор.
— О ком вы, профессор?— с фальшивой улыбочкой отозвался Гарри.
Глава Хогвартса глубоко вздохнул и, немного успокоившись, сказал:
— Хорошо, мистер Поттер, можете идти. Думаю, вы ничем не сможете помочь нам по этому делу.
Видимо, Дамблдор понял, что раз Гарри ведёт себя так нагло, прижать его к стенке не удастся. По-крайней мере, сейчас.