Всё началось с разлуки

Она сама не знала, почему нервничает, почему каждые две минуты поглядывает на часы и ждёт, когда же большая стрелка дойдёт до 6-ти, и она сможет аппарировать. Она не знала, почему так отчаянно хотела этой встречи, ведь в последний раз, когда они виделись, всё было... всё было не совсем хорошо.
К гоблину, она всегда была честной сама с собой, пусть всё будет, как есть. Последняя их встреча была отвратительной: холодные взгляды, натянутое прощанье и ложные обещания переписываться.
Они не виделись три года.
Неужели уже три?..
После его женитьбы на какой-то из красоток, окружавших его в тот период, всё как-то плавно пошло на спад: редкие встречи, замкнутость, нежелание делиться чувствами и впечатлениями. Доходило до абсурда: они не могли обсудить спокойно просмотренный вместе фильм или юмористический сайт. Даже Рон, неожиданно принявший на себя роль третьего, смягчающего фактора, не мог вернуть их отношениям былой искренности.
И с женой Гарри она не подружилась, и он не нашёл общий язык с её парнем, и вообще всё было таким искусственным, таким…
Неправильным.
Она готова была кричать во весь голос - до хрипоты, до изнеможения - об их былой дружбе, о том, как они делили всё на троих, как не было ни у кого секретов друг от друга, как…
Мерлин, неверное, ей было больно даже сейчас, по прошествии стольких лет, наверное, на самом деле она не хотела этой встречи.
Более того, она её боялась: ещё одна обида, ещё одно разочарование.
В ней осталось так мало веры в него.
Гермиона не была дурой, она понимала... или пыталась понять… или пыталась пытаться понять - один чёрт.
И не важно, что причину таких изменений она не узнала, просто в один миг Гермиона поняла, что больше не хочет с ним видеться.
Никогда.
А потом он уехал.
И всё снова стало хорошо.
И нет, она не скучала.
Она о нём даже не думала и совершенно не огорчилась, когда в первый раз на день рождения не получила от него открытки с поздравлениями.
С Роном они так и продолжали общаться, подкалывать друг дружку, обсуждать свои неудавшиеся романы и проблемы на работе, но…
Но беда её была в том, что она никогда не себе лгала и даже тогда, когда говорила “Я не скучаю”, отчаянно старалась не заплакать.

И вот, ни с того ни с сего - записка.
Так внезапно и так неожиданно.
Несправедливо даже.
И жестоко.

Гермиона,
Я хотел бы с тобой увидеться. Если ты не против, давай встретимся в Дырявом Коле в полседьмого.
Гарри

В очередной раз взглянув на часы, она почувствовала, как кольнуло где-то под лопаткой, - время.
А это значит, что пора.

И да, он уже ждал её.
Совсем не изменился, всё такой же мальчишка, даром что под тридцать.
Не зная, что сказать, чтобы не показаться грубой, она просто подошла к нему и, мучительно выбирая между “Привет” и “Здравствуй”, собиралась поздороваться.
И тут он её удивил.
Пожалуй, впервые за последние пять лет удивил приятно: он улыбнулся.
Искренне и открыто.
Почти как раньше.
Такой улыбки она уже давно у него не видела.
- Герми… - он привстал, и, казалось, даже смутился.
- Привет, Гарри, - просто произнесла она.
- Я… я рад, что ты пришла.
А дальше… а дальше был какой-то странно-пустой и в то же время очень значимый разговор.
Он рассказал о себе, чем занимался, где был, что видел, расспрашивал её о жизни, интересовался, как дела у Рона.
На вопрос “Зачем ты хотел со мной увидеться?”, ответил “Когда-то мы были друзьями… мне этого не хватает, а тебе?”
И, скорей всего, она бы сорвалась и нагрубила, ответила бы очень грубо и жестоко - зуб за зуб, так ведь говорят?
Но не смогла.
И никогда не могла: ни ему, ни кому другому.
- Мне было больно, Гарри, чертовски больно, когда ты отвернулся. Ответь, почему?
Он не ответил
То есть, он не промолчал, но ответа она не получила.
- А Рон?..
- Я с ним скоро увижусь, хотел сначала с тобой поговорить.
И опять какие-то пустые фразы. В этот раз и она, поддавшись игре, говорит много слов, но не вкладывает в них смысл… или вкладывает, но совсем не тот, какой хотела бы.
Чушь какая-то.
- Ну, мне пора, - говорит она, наконец, и поднимается со своего места.
- Спасибо, что пришла.
- Я не могла не прийти, - честно отвечает она, хоть и сама не понимает, зачем это сказала.
- Спасибо, - повторяет он и опять улыбается.
“Что с ним произошло” - спрашивает Гермиона у себя, но вслух спросить не решается.
Разошлись на том, что договорились встретиться на следующей неделе - уже втроём.
Вернувшись домой, она старалась не чувствовать себя нелепо счастливой - а это было сложно. Он вернулся, наверное, вернулся, да-да, пожалуй, вернулся или попытался вернуться, но точно захотел.
А это хорошо - это даже отлично.
И можно, идя на ночь в душ, напевать себе под нос глупую песенку: "И самый простой метод сделать это: заблаговременное бронирование гостиниц Петербурга. Решением этого вопроса и занимается Городская Служба Бронирования. Бронируйте номера по лучшей цене в режиме реального времени, получайте подтверждение мгновенно и планируйте свою поездку"...
А дальше - лучше.
Совместный обед хоть и прошёл напряжённо, но скорее с непривычки, нежели от нежелания общаться.
И как-то уж совсем мимоходом было упомянуто, что он развёлся около трёх месяцев назад, а она одна уже больше года. Эти новости были сказаны таким будничным тоном, с такой обычной интонацией, что ни один из них не заподозрил в другом того, что эти слова могут быть очень важными.
Рон развлекался, как мог: шутил, паясничал, подтрунивал, пару раз даже довольно сильно ужалил Гарри, но в целом они возвращались к прежним отношениям.
И это было прекрасно.
Однажды, примерно через два месяца после возвращения в Англию, Гарри зашёл к Гермионе вернуть какую-то книгу. Слово за слово, бокал вина, затем распита вся бутылка… И губы на её губах - так осторожно и ласково, так робко и застенчиво. Она бы рассмеялась, поцелуй ее человек который был в браке и успел развестись, если бы он не привлек её к себе и не запустил одну руку в волосы, а другой провёл по спине.
- Не надо… - шепчет она, и он мигом отстраняется.
Глаза блестят, а на щеках яркий румянец.
- Прости.
- Зачем это? Мы же всё испортим, ты опять уедешь…
И в ответ она получает почему-то совсем не то, что ожидала услышать.
- А думаешь, в прошлый раз я уехал просто так?..
- Но твоя жена, ты же женился!..
Конечно же, она заметила, какой он грустный, почти такой же, как и тогда, перед свадьбой.
- Одна из ошибок, - тихо произносит он, - за которые мне нет прощенья: ни перед ней, ни перед тобой, ни перед собой.
Молчат теперь оба.
Она, кажется, начинает понимать, но от этого легче не становится.
Прочитав эмоции на её лице, он кивает и очень тихо говорит:
- Это сложно - любить тебя, Гермиона.
Она удивлённо моргает, стараясь прогнать остатки алкогольного опьянения, силится что-то сказать, но не может.
- Я уйду, прости ещё раз, я просто думал... мне казалось, - запнулся. - Ладно, забудь.
И только тогда, когда он достиг самой двери, она собирается с силами произнести это:
- Нет. Останься.
А дальше, как во сне: нежные руки, какое-то бессвязное бормотание, шорох одежды…
И утро - тёплое, как парное молоко, и мягкое, как пуховая подушка.
Она смеётся над его ассоциациями и в ответ на смех слышит: “Я люблю тебя”
И не знает, что ответить, потому что ещё не любит, но уже не безразлична, а врать… как же врать не хочется.
- Я понимаю, - шепчет он и обнимает крепко.
А потом улыбка и поцелуй, и, наверное, действительно надо было расстаться, чтобы понять, почему ничего не клеится. Она не жалела, хотя, пожалуй, хотела изменить, но не многое; а то, что было, берегла, потому что знала: лучше у неё уже не будет, и не оттого, что не с кем, а оттого, что любит - пусть не сразу, но потом.