|
Последний хоркрукс
- Просто какая-то сила, может быть,
дремала, а теперь пробуждается.
Благодаря вам.
- Вы соображаете, что говорите? Что
я из вас сделала хама!
(Ирония судьбы или С легким паром)
Даже для подростка многие чувства Гарри Джеймса Поттера подчас бывали слишком
противоречивы. Например, порой в Гарри просыпался отец, и он твердо решал
собрать друзей и отлупить Малфоя как Мародеры Снейпа. Но не успевало решение
оформиться в план действий, как настроение Гарри менялось. Ему постепенно
переставала казаться такой уж хорошей идея бить слизеринцев, а какой-то
внутренний голос нашептывал ему, что настоящая месть должна быть холодной,
тайной и безжалостной. «Ну уж это слишком! – наконец вступала та часть личности
Гарри, которая изначально подуськивала его отлупить Малфоя. – Максимум –
вываляем голого в крапиве или повесим за шкирку на шпиле башни Равенкло.
Зверствовать-то зачем?» В итоге Гарри некоторое время безрезультатно метался
между разными планами действий, и Малфой так и оставался непобитым.
Еще хуже обстояло дело на сердечном фронте. Как и его отец, Гарри был влюбчив,
хотя для подлинного донжуанства ему недоставало отцовской самоуверенности. Но
настоящие мучения ждали Гарри тогда, когда его влюбленность выходила за пределы
беспокойных снов, в которые не рисковал соваться даже Вольдеморт. Гарри то
неожиданно охладевал к девушке, причем в самую неподходящую минуту, то вдруг
чувствовал к ней ничем не обоснованную ненависть, а иногда его и вовсе тянуло на
учебу вместо свидания.
Когда Гарри узнал из воспоминаний Снейпа, что в нем спрятан последний хоркрукс
Вольдеморта, ему внезапно стала понятна причина своей постоянной душевной
раздвоенности, из-за которой он бесстрашно противостоял Вольдеморту, но не мог
найти в себе отваги, чтобы раз и навсегда поставить на место Малфоя или Дадли.
Впрочем, в ту ночь на психоанализ времени у него не было, и Гарри только
старался держаться гриффиндорской части своей души. «Умирать не страшно», -
сказала ему тень Джеймса, и Гарри смело шагнул под Аваду Вольдеморта.
Гарри смутно запомнил день после битвы и бессонной ночи, и был бесконечно рад,
когда к вечеру он наконец добрался до дома на площади Гриммо и рухнул на бывшую
кровать Сириуса. Внизу только что повешенный им портрет Сириуса увлеченно
переругивался с портретом Вальбурги Блэк.
Проснувшись за полдень, чего с ним раньше никогда не бывало, и сев на кровати,
Гарри почувствовал себя рожденным заново. Хоркрукс, лежавший камнем на сердце,
был уничтожен, а вместе с ним исчезли и многие инородные черты характера. Гарри
весело спрыгнул с кровати и почувствовал, что сегодня он натворит дел. И начнет,
пожалуй, с любовного фронта.
В прошлой жизни такое решение повергло бы Гарри в долгие часы раздумий и
нерешительности, заставило бы его десять раз причесаться, надеть лучшую одежду и
даже, упаси Господи, костюм, и закончилось бы ничем. Сегодня Гарри быстро
натянул старые джинсы, расстегнул лишнюю пуговицу на рубашке, фирменым отцовским
жестом нарочно взъерошил себе волосы и весело сбежал вниз по лестнице. Он был
обаятелен, неотразим и совершенно в этом уверен, Мини-отели Петербурга.
- Привет, Джеймс, - сказал с портрета Сириус, у которого и в нарисованном виде
порой заезжали шарики за ролики.
- Привет, Сириус, - ответил Гарри. – Знаешь, сегодня я сделаю одну вещь, о
которой, возможно, буду жалеть всю жизнь.
- Но если ты ее не сделаешь, дружище, ты будешь жалеть еще больше, - заметил
Сириус.
- Верно, - согласился Гарри и снова взъерошил свои волосы. – Где тут, друг, у
тебя цветы можно купить?
- Налево не ходи, там какие-то веники, - в задумчивости произнес Сириус с
портрета. – А вот направо на третьем перекрестке должно быть неплохо.
Гарри махнул Сириусу и выскочил на улицу. Цветочный магазин на третьем
перекрестке был давным-давно закрыт, но Гарри ничуть не расстроился и побежал
дальше, слегка помогая себе магией, подмигивая на бегу девушкам и пугая старушек.
Ощущение того, что сегодня все будет хорошо, было в Гарри непобедимо.
- Гарри! – воскликнула Гермиона, открывая дверь на хлопок аппарации. – Что это?
- Поздравляю с воскресеньем! – сказал Гарри, протягивая Гермионе огромный букет,
который она растерянно положила на столик в гостиной. – Слушай, посмотри,
пожалуйста, мне тут вчера Вольдеморт, кажется, такую шишку Авадой посадил, - и
Гарри коварно наклонил голову, чтобы скрыть озорной блеск своих глаз.
- Где? – спросила Гермиона, подходя и запуская руки Гарри в волосы. – Ой!
- Гермионка, идем в кино, - предложил Гарри, ловя Гермиону за талию и смотря на
нее хитрыми зелеными глазами. – На Титаник. Или лучше на Матрицу – про
Избранного и про любовь.
- А как же Джинни? – спросила Гермиона, потому что взгляд у Гарри был куда
красноречивее слов, и ей даже не сразу пришло в голову, что она сама перевела
разговор на тему, которой опасалась.
- Она уехала, - легко соврал Гарри. – В Гонолулу.
- Надолго? – удивленно спросила Гермиона.
- Навсегда, - ответил Гарри. – Слушай, Гермионка, вот ты умная, а вопросы
задаешь дурацкие. Если я пришел к тебе, значит, мне нужна ты, а не она,
правильно?
- Неправильно! – наконец возмутилась Гермиона. – Отпусти меня немедленно!
- И не подумаю, - ответил Гарри и беззаботно усмехнулся, как его отец после СОВ.
– Я, может, мечтал об этом всю сознательную жизнь.
- Только танцевал ты почему-то всегда с другими, - фыркнула Гермиона и тут же
подумала, что, возможно, покойник Снейп был-таки прав, и ей стоит поучиться
держать язык за зубами.
- Вот теперь серьезно, - сказал Гарри, смотря Гермионе в глаза. – Все эти годы я
носил в себе частицу души Вольдеморта. Это был как осколок льда, засевший в
сердце мальчика из старой сказки. Каждое движение моего сердца имело уродливую
тень, которая все портила. Но теперь я снова целый. И я тебя люблю.
- Гарри... – выдохнула Гермиона, потрясенная тем, что то, о чем она иногда
мечтала и чего порой боялась, наконец происходит. – Но я же... ты же знаешь... я
почти помолвлена.
- Слушай, поставь цветы в вазу, - предложил Гарри, чувствуя, что такие вопросы
просто так с кондачка не решаются.
Пока Гермиона возилась с цветами, она подумала, что долго сопротивляться не
сможет. Даже без той уверенности в своей правоте, которая сейчас исходила от
Гарри, беззаботно игравшегося со снитчем, развалясь в кресле, и без его новых и
очень соблазнительных манер, достаточно было таких невозможных и таких желанных
слов, которые Гарри только что произнес, чтобы она потеряла голову.
- Послушай, Гарри, - осторожно сказала Гермиона, подходя к креслу и стараясь
сохранять хотя бы внешнее спокойствие, хотя ее сердце прыгало, как мячик. – Тебе
не кажется, что это неправильно? Мы дружим с первого класса...
- Ну и что? – беззаботно сказал Гарри, ловя снитч. – Моя мамочка целых шесть лет
ненавидела моего папочку, как ты Малфоя, а после седьмого класса они поженились.
Мы пока в намного лучшем положении.
- Может, твоя мамочка еще и была помолвлена с Сириусом? – ехидно спросила
Гермиона, чтобы у Гарри хоть немного поубавилось самоуверенности.
- Насколько я знаю, нет, - признал Гарри. – Но ты не можешь быть помолвлена с
Сириусом, он, к сожалению, умер. – и Гарри в очередной раз поймал снитч, немного
подпрыгнув с кресла и выгнувшись как молодой тигр.
- Да спрячь ты свой дурацкий снитч! – не выдержала наконец Гермиона, и Гарри
улыбнулся так широко, что часть его улыбки даже переползла на портрет Сириуса,
который почувствовал, что дружище Джеймс в данный момент отжигает.
- Спрятал, - тут же сказал Гарри, засовывая снитч под подушку кресла и показывая
Гермионе пустые руки. – Извини, пожалуйста. Я тебя правда очень внимательно
слушаю. Просто мне сегодня весело, и я настроен пошалить.
«Не думать об этом! – тут же приказала себе Гермиона. – Только об этом не думать!
Господи, какое счастье, что Снейп так и не научил его легилименции!»
- Гарри, а ты не подумал, что после стольких лет я могу относиться к тебе как к
брату? – спросила Гермиона, пытаясь хоть как-то обуздать свою не ко времени
разыгравшуюся фантазию.
- Шляпа разве не говорила тебе, что примерным гриффиндоркам врать не положено? –
спросил Гарри, пытаясь вместо снитча поймать Гермиону и притянуть ее к себе на
колени, но Гермиона нашла в себе силы увернуться. – Кто на мой прошлый день
рожденья сказал при всем честном народе, что я очень вкусный?
- Я ничего такого не имела в виду, - тут же соврала Гермиона, немного покраснев.
– А кто проникновенно сообщал, что я всегда была ему только сестрой?
- Я врал, - признал Гарри, подмигивая Гермионе. – Я вру.
- Всегда? – весело спросила Гермиона.
- В лесу да, - ответил Гарри, вставая и обнимая Гермиону. – Кого-то я только
полтора суток назад так в лесу разыграл, что он даже юмора не успел понять.
Гермиона в последний раз попыталась отстраниться, но от Гарри вырваться было
невозможно, даже если ты маленький-маленький снитч. «Попалась!» - подумала
Гермиона с радостным замиранием сердца и положила голову Гарри на грудь.
- Гермиона, - тихо прошептал Гарри в ее волосы, - мы так долго жили ожиданием
запланированного счастья. Мы мечтали о том, что, когда мы со всем справимся, у
нас будет одна большая семья и все будут счастливы. И теперь, когда мы такой
ценой дошли до начала исполнения желаний, нам кажется, что мы просто обязаны
закончить все так, как задумали раньше, и не имеем никакого права рисковать и
начинать все сначала. Только жизнь – это не экзамен, и многие задачи, которые
она нам раздает, можно просто не решать. А некоторые можно решить, а потом
выбросить решение. Просто потому что так хочется.
- А ты не боишься, что мы сначала потеряем ... всех, а потом и друг друга? –
тихо спросила Гермиона, заглядывая Гарри в глаза. – Что у нас ничего не
получится?
- Не боюсь, - решительно сказал Гарри. – Я так устал бояться, что сегодня
поцелую тебя, а завтра меня убьют, и ты останешься одна, что теперь, раз мне не
пришлось умереть, я уже ничего не боюсь.
- Но как же мы скажем... – начала Гермиона и почувствовала, что, как и на
протяжении всех недель, которые они с Гарри провели осенью наедине, она не может
при нем произнести имя Рона.
- Слушай, Грейнджер, ты достала, - с улыбкой сказал Гарри и поцеловал Гермиону.
Гарри и Гермиона в обнимку аппарировали прямо в дом на площади Гриммо, потому
что Гарри выдумал историю о том, что дом пускает только его, и поэтому он просто
обязан покрепче обнять Гермиону, а Гермиона вовсе не возражала.
- Круто, Джеймс, - оценил Сириус и немного озадаченно посмотрел на Гермиону. –
Слушай, Эванс, ты что-то сильно изменилась за лето.
- Это бывает, - с улыбкой ответила Гермиона.
- Да? – подозрительно спросил Сириус, который начал понимать, что он немного
выпал из реальности. – А хотите, я снова у вас шафером буду?
|
